Интервью Андрея Цыганова: дверь никто ни перед кем не захлопывал

МОСКВА, 19 фев — ПРАЙМ, Мария Балюк. В феврале сорвалась сделка по покупке американской Schlumberger доли в российской нефтесервисной Eurasia Drilling. Почему покупка не состоялась несмотря на многолетнюю подготовку, как запись в твиттере может остановить целый бизнес и почему цены на продукты должны расти, рассказал в интервью агентству "Прайм" заместитель руководителя Федеральной антимонопольной службы Андрей Цыганов.

 

 

— Дело все в том, что правкомиссия по контролю за осуществлением иностранных инвестиций, как и ФАС, рассматривает сделки именно на тех условиях, на которых они заявляются иностранными инвесторами.

 

К сожалению, за те несколько лет, которые прошли с момента предыдущего обращения компании к российским регуляторам, политическая ситуация в мире отнюдь не улучшилась, а наоборот, ухудшилась. Было даже несколько неприятных совпадений, когда мы уже потираем руки и думаем, что обо всем договорились, но буквально в этот же день или на следующий американцы вводят новые санкции.

 

Мы вынуждены были вместе с компанией Schlumberger постоянно иметь это в виду. Это главное и единственное, пожалуй, что в этой сделке нас волновало и продолжает волновать. То, что, как бы мы ни старались, какие бы мы хитрые условия ни предлагали, ни выдумывали вместе, в любую секунду, на основании одной записи в твиттере, которая совершена за несколько тысяч километров от России, этот бизнес может просто остановиться.

 

Все эти обстоятельства, естественно, учитывались и обсуждались. Но, насколько я понимаю, переговорщики и руководство компании Schlumberger, как в любой правильно устроенной компании, зависят от воли совета директоров и акционеров. Совет директоров решил: "Ребята, хватит ждать". Возможно, они на это дело и деньги какие-то законсервировали и ждут, когда же наконец эта сделка будет согласована, чтобы можно было сразу выкупить этот пакет. Не знаю, так ли это, но возможно, что это так.

 

Сейчас решение об отзыве ходатайства объясняется самими представителями компании истечением мандата на совершение этой сделки. Возможно, интерес к ней снова восстановится, если будут более благоприятные политические условия в мире, ведь никто не говорит о том, что такая ситуация с санкциями навсегда. Российское государство запретительное решение не приняло. Мы донесли до Schlumberger, что ситуация неоднозначная, что мы не можем не взвешивать ту пользу, которую приносят современные технологии разведки и добычи такого важного для нас полезного ископаемого, как нефть, и те возможные негативные последствия, к которым может привести эта сделка.

 

Дверь никто ни перед кем не захлопывал, компания продолжает работать на российском рынке, и я очень надеюсь, что сотрудничество и с российскими конкурентами, и с российскими потребителями, и с российскими поставщиками будет продолжаться.

 

 

— Я вообще не сторонник того, что иностранные инвесторы воспринимают конкретную ситуацию по конкретной сделке как общий негативный сигнал по колоссальному ухудшению инвестиционного климата, политического режима, росту рисков ведения бизнеса и тому подобное. Все-таки, как правило, к нам приходят достаточно разумные люди, которые во многих случаях гораздо тоньше и лучше, чем некоторые политики, понимают конкретную ситуацию в конкретной стране. Поэтому, если здесь и виден некий сигнал, то этот сигнал может быть только для тех, кто недостаточно знаком с нашим рынком.

 

 

— Оказывают, конечно. Но это также показывает, что санкции оказывают серьезное влияние и на нас, и на самих иностранных инвесторов. Это объективная история, к сожалению. Это не сказка, не выдумка, это реальный факт, что санкции осложняют жизнь бизнеса. Санкции, протекционистские меры, торговые войны приводят к прямым потерям. Министр экономического развития Максим Орешкин недавно приводил цифры на встрече с президентом России. По его словам, мировая торговля в 2018 году потеряла 500 миллиардов долларов. Я думаю, что эти цифры даже занижены.

 

 

— Ходатайство РФПИ у нас есть, то, которое было ранее представлено в ФАС России. Я знаю, что Кирилл Дмитриев публично заявлял о том, что они могут поднять свое предложение до традиционного для портфельных инвесторов, коим является РФПИ, уровня в 30%. Если РФПИ в консорциуме с теми компаниями, которые сочтут возможным в нем участвовать, придет с таким ходатайством, то, естественно, мы его будем рассматривать в том порядке, который установлен законом.

 

 

— В России, конечно, эта сделка рассматривалась, ходатайство заявлялось в ФАС России. Начиная с осени прошлого года мы провели целую серию переговоров и выяснили, что все соответствующие региональные и национальные рынки устроены по-разному, поэтому у всех регуляторов разные проблемы и разное отношение к этой глобальной сделке. Где-то деятельность Siemens и Alstom вообще не пересекается и, следовательно, серьезные угрозы для конкуренции не возникают.

 

В России получается, что и та, и другая компании присутствуют, причем присутствуют в активах профильных российских компаний. Поэтому мы очень внимательно, скрупулезно и дотошно рассматривали эту сделку, ее возможные последствия, проводили несколько больших совещаний с участием больших руководителей и Siemens, и Alstom, объясняли друг другу, какие риски мы видим и как эти риски можно преодолеть.

 

Китайцы, например, быстро согласовали эту сделку, потому что она не способна нанести вред китайской экономике, в Европе оказалась другая ситуация. Там госпожа Вестагер и Европейская комиссия решили, что ради неких будущих возможных глобальных угроз создавать абсолютно однозначную монополию на региональном европейском рынке – это нехорошо. И приняла решение, которое отражает именно эту позицию.

 

 

— В России в отдельности не получилось, это же глобальная сделка. Не добившись согласия в Европейском союзе, компании отозвали ходатайство по всем юрисдикциям, в том числе и у нас. То есть Федеральная антимонопольная служба данную сделку больше не рассматривает.

 

 

— На самом деле я не могу утверждать — серьезное или несерьезное. Решение мы подготовить не успели в отличие от Европейской комиссии. Предполагалось, что работа над обсуждением этой сделки займет, по крайней мере, еще несколько месяцев.

 

 

— До нас такого рода обсуждения не доходили. Но с нашей точки зрения, несколькими российскими аэропортами не зря реализуются проекты по привлечению крупных, с соответствующей компетенцией и репутацией, иностранных операторов. Нашим менеджерам есть куда стремиться, и поэтому такие совместные проекты с участниками рынков с мировой репутацией очень хороши. Если мы в морских портах сделаем такую же историю — от этого никто не проиграет. Пользы от таких совместных проектов бывает больше чем вреда, если, конечно, нет угрозы национальным интересам.

 

 

— Я могу сказать, что у нас сейчас около двадцати сделок в разной степени готовности. Из них порядка десяти — в высокой степени готовности. Уже много лет комиссия заседает в среднем раз в квартал — примерно по четыре заседания в год. Поэтому в конце первого квартала-начале второго квартала, очевидно, можно ожидать первого заседания комиссии в этом году.

 

 

— По сделке Bayer-Monsanto мы решили не торопить события и сначала построить все административно-организационные рамки, в которых этот проект должен быть реализован. Сейчас Центр трансфера технологий уже начал свою работу. В феврале пройдет очередное заседание Наблюдательного совета центра, на котором мы хотим утвердить всю подготовленную его аппаратом документацию, которая как раз и позволит приступить к фактическому отбору претендентов на участие в проектах.

 

 

— Идут разговоры с компаниями, но мы не можем это назвать официальными заявками, поскольку форма официальной заявки еще не одобрена Набсоветом. Есть интерес и со стороны научных организаций. Некоторые сколковские резиденты, например, (там уже достаточно интересный агротехнический кластер образовался), заинтересованы в этом сотрудничестве, а также ряд региональных предприятий.

 

Компании, которые занимаются только посевом, сбором урожая и дальнейшей его переработкой, с нашей точки зрения, не являются самыми главными реципиентами. Рынок семян ведь тоже специализирован, там есть достаточно большая группа компаний, которые занимаются селекционной работой, выращиванием новых сортов и гибридов растений. Именно в них мы видим наиболее важную группу предприятий, которым действительно интересно и полезно будет участие в этом проекте.

 

 

— Абсолютно во все. Национальные проекты делаются для того, чтобы быстро пойти вперед в секторах, где у нас пока еще не все хорошо и которые требуют существенного качественного продвижения.

 

Понятно, что оценка "не все хорошо" у нас в ряде секторов возникла как раз потому, что есть с чем сравнивать: либо с лучшими регионами России, либо с тем, что есть у стран-конкурентов. Если мы видим, что там система образования или здравоохранения, или система строительства домов, дорог работает лучше, то почему бы нам не перенимать этот опыт?

 

Перенимать его можно несколькими путями. Можно лучший опыт заимствовать и пытаться использовать на родной земле, а можно пробовать делать это вместе. Привлекать иностранные инвестиции, приглашать специалистов, делать совместные проекты. По сути дела, во всех приоритетных секторах участие иностранных компетенций, иностранного капитала, иностранных технологий, на мой взгляд, принесет только пользу.

 

 

— Мы следим за ценами. Мы за ними следим еще с 1998 года, когда был серьезный всплеск цен. В 2008 году была новая волна проблем, связанная с экономической ситуацией в нашей стране и в мире, а когда были введены санкции в отношении России внимание к этой проблеме серьезнейшим образом усилилось. Был не очень продолжительный период, когда за месяц ФАС получала более 3 тысяч обращений о росте цен. Сейчас количество обращений по поводу роста цен на порядок ниже — 50-80 в месяц. Все территориальные управления Федеральной антимонопольной службы еще перед Новым годом получили специальное указание внимательно смотреть за продовольственными рынками в ожидании традиционного новогоднего повышения цен на некоторые виды продовольствия. Эта работа продолжается и сейчас.

 

Естественно, что ни один сигнал без внимания не остается, но если посмотреть статистику, то за прошлый год у нас было всего три дела по ценам на продовольственных рынках. Только в этих случаях ФАС собрала достаточное количество доказательств, чтобы установить факты нарушения антимонопольного законодательства.

 

Три продовольственных товара, на которые наблюдается самый высокий рост цен — белокочанная капуста, пшено и лук репчатый. Вот именно на эти три товара, по данным Росстата, за последний год наблюдается самый высокий рост цен, который измеряется десятками процентов. Вы это заметили?

 

 

- И я нет. А что касается традиционно упоминаемых в прессе молока, яиц, куриного мяса и сахара, то на самом деле это анализ краткосрочный ситуации на данных рынках. Но мы же должны смотреть, как экономика развивается за достаточно долгий период, с какими факторами связано изменение цен.

 

В середине этого десятилетия, когда в полной мере начала реализовываться государственная программа развития сельского хозяйства, одной из ее приоритетных отраслей для инвестирования было птицеводство. Птицеводы получили много государственных денег и вложили много своих. Они существенно расширили производство, увеличили производственные мощности. В результате Россия стала больше чем на 100% обеспечена мясом птицы и яйцом. В условиях нормально действующей экономики естественным следствием этого стало понижение цен. Поэтому потребитель в течение прошлого и позапрошлого года радовался тому, что у нас уменьшаются цены на яйцо, на курицу. Цены на свинину, кстати, тоже колебались в нужном потребителю направлении.

 

Понятно, что эта ситуация продолжаться бесконечно не может. Понятно, что эти компании должны отдавать долги, кредиты, которые они взяли на развитие производства. Вообще в убыток себе никто работать не собирается. Поэтому корректировки цен, когда они сначала снижаются, а потом отскакивают вверх — это нормальное явление для рыночной экономики. Вот если бы эта цена не менялась, вот тогда бы у ФАС возникла необходимость внимательно посмотреть на эту ситуацию – нет ли там признаков сговора о фиксации цен или монополиста, который в состоянии в односторонне порядке определить цену товара. Когда цена то растет, то понижается в зависимости от ситуации на рынке, вот это как раз и есть та самая конкурентная экономика.

 

 

— Понятно совершенно, что для потребителя плохо, когда цены растут. Но потребитель тоже должен понимать, что если цены будут все время низкими, то развития не будет. Производитель должен получать адекватную прибыль, чтобы ему хватало для того, чтобы поддерживать свое производство и самое главное, чтобы развивать его.

 

Следует учесть, что в отличие от продовольственных товаров, о которых мы сейчас говорим, цены на ресурсы, необходимые для их производства (комбикорма, ГСМ, средства защиты растений, семена и т.п.) имеют постоянную тенденцию к повышению.

 

 

— Государственные интервенции в России применяются уже больше 15 лет. Применяются они, с моей точки зрения, достаточно эффективно. Это не какая-то продразверстка: сдавай мне зерно в государственный фонд и жди, когда у меня что-то произойдет. Найден баланс заинтересованности государства в том, чтобы пополнять свои запасы, и производителей зерна в том, чтобы закладывать продукцию в фонд и изымать из него в случае необходимости.

 

Механизм отработан, он работает нормально. Он помогает сглаживать излишнюю волатильность рынка и скачки цен — в этом и заключается главная цель создания интервенционного механизма на любом рынке. Минсельхоз проводит интервенции, а мы участвуем в контроле за этим процессом, чтобы там все было по-честному.

 

Сейчас кроме механизма интервенции по зерну практически готова вся документальная и нормативная база для того, чтобы можно было использовать интервенционный механизм также по молоку, если для этого возникнет необходимость.

 

 

— Планируется. Оно планируется во исполнение нашей "дорожной карты" по развитию конкуренции. Предусмотрено создание специальной программы по стимулированию деятельности в сфере биржевой торговли, и правительством подготовлен целый план мероприятий, в соответствии с которыми биржевая торговля должна развиваться, в том числе и по продукции АПК.

 

В качестве биржевых товаров сейчас рассматриваются зерно, соя, сахар, мука, сухое молоко, масличные культуры, подсолнечное масло — перечень достаточно обширный, и это совершенно правильно. Более того, предполагается, что мы должны от торговли живым товаром переходить на механизмы фьючерсной торговли, потому что они являются более серьезной гарантией для участников торгов и элементом сглаживания цен.

 

Сейчас можно сказать, что на бирже совершается достаточно большой объем торгов зерном, введена также процедура обязательной регистрации внебиржевых сделок с зерном. Что касается других товаров, как например сахар, то объем торгов, мягко скажем, пока не очень велик. Для того, чтобы он стал больше, необходимо развивать стимулирующие механизмы, которые касаются и условий возврата НДС, и стимулирования экспортных поставок продукции через биржи, и развития логистики, которая позволяет живой товар довезти из одного места до другого, и совершенствования гарантийного механизма по сделкам, которые совершаются на торгах.

 

 

— Я думаю, что в течение 2019 года весь этот товарный список должен туда попасть, хотя бы в пилотном режиме.

 

Говоря о ценах на сельхозпродукцию нельзя не отметить еще один фактор, который мне кажется очень важным. Ценообразование на сельхозпродукцию на российских рынках, того же самого сахара, зерна, мяса, соевых бобов, привязано к центрам формирования цены, которые находятся далеко-далеко от России и на которые, по сути дела, Россия повлиять никак не может. Россия является большим экспортером зерна, но цены на это зерно, которые мы экспортируем, формируются отнюдь не российскими экспортерами, а малой группой транснациональных компаний, которые в этом рынке уже сотни лет сидят и прекрасно знают, как он устроен.

 

Это касается многих товарных рынков. Это плохо, это означает, что мы должны все время за кем-то, что называется, ехать по колее и глотать пыль, которая идет из-под колес у лидера. Развитие биржевых механизмов имеет и такую цель, чтобы у нас появился собственный объективный бенчмарк, чтобы мы могли отвязаться от тех ценовых параметров, которые иной раз вообще никакого отношения не имеют к реальным условиям экономической жизни в России. Одно дело производить тростниковый сахар в условиях бразильских тропиков, а другое дело вот здесь на границе вечной мерзлоты из свеклы.

 

 

— Как видите, проект собственного бенчмарка по нефти оказался достаточно долгим. Здесь это случится тоже не сегодня и не завтра.