Андрей Цыганов: Россия – это страна, открытая для инвестиций

 

А.Ц.: Тогда эта работа была абсолютно новой. Потому что до 1990 года не то что антимонопольных органов – даже мысли о том, что надо развивать конкуренцию, в России ни у кого не возникало. Потому что система управления была совершенно иной, была централизованная плановая экономика. Считалось, что наоборот лучше, если одна большая фабрика будет обеспечивать потребности всего советского народа и еще, например, наших соседей в странах Восточной Европы. И только с началом формирования нормальных рыночных отношений появилась потребность в создании совершенно новых органов экономического регулирования, таких как тогдашний антимонопольный комитет, а сейчас – Федеральная антимонопольная служба. И так получилось, что я с самого начала тут работаю и имею отношение к тому, что появился этот государственный институт, а также к написанию первого законодательства о конкуренции.

 

 

А.Ц.: Задача контроля иностранных инвестиций в стратегические хозяйственные общества заключается отнюдь не в том, чтобы эти инвестиции запретить. А наоборот – в том, чтобы у иностранных инвесторов и у российского государства были понятные, прозрачные и однозначно применимые правила, по которым эти сделки должны осуществляться.

 

Россия – это страна, открытая для инвестиций. Перечень тех видов деятельности, которые мы относим к стратегическим, достаточно узок. Сделки рассматриваются чаще всего крупные и крупнейшие, в основном они касаются участков недр федерального значения. И только через разрешение Правительственной комиссии по контролю иностранных инвестиций на российский рынок смогли попасть и участвовать в совместных проектах с нами такие компании, как Total, компании из Китая, которые занимаются сейчас освоением недр, в частности в сфере нефти и газа, транснациональные компании, которые работают у нас на рынке золота и редких металлов.

 

В России нет сфер, закрытых для иностранных инвестиций. Есть правила, которые нужно соблюдать. Если ты эти правила не соблюдаешь, ты не сможешь незаконно приобретенным активом управлять. Закон о порядке осуществления иностранных инвестиций предполагает очень четкую процедуру, когда решения принимаются не где-то «в тиши кабинетов». Они принимаются Правительственной комиссией по контролю за осуществлением иностранных инвестиций, специально для этого созданной. В нее входят руководители всех важнейших ведомств силового блока и всех важнейших министерств блока экономического, вице-премьеры. А Федеральная антимонопольная служба – это уполномоченный орган, который готовит материалы к заседанию Правительственной комиссии. Бывает, что решения комиссии отличаются от того, что мы первоначально готовим. То есть речь не идет об утверждении каких-то заранее готовых результатов. Мы говорим действительно об интересном и полезном обсуждении, которое организует Председатель Правительственной комиссии Дмитрий Анатольевич Медведев.

 

Будучи премьером, комиссию возглавлял Владимир Владимирович Путин, поэтому и для него эта тема не чужая. Наиболее крупные сделки руководитель ФАС России Игорь Юрьевич Артемьев обсуждает и с Председателем Правительства, и с Президентом, если есть необходимость. Это часть работы антимонопольного органа.

 

Мы высоко ценим, что в свое время было принято решение именно нас сделать уполномоченным органом по контролю за иностранными инвестициями, потому что процедура этого контроля ничем по сути не отличается от процедуры согласования сделок слияний и поглощений, за которые ФАС России отвечает как регулятор и применитель Закона о защите конкуренции. Цели, разумеется, другие. Здесь мы должны учитывать, как эта сделка повлияет на оборону страны и безопасность государства, а не только на состояние конкуренции. Если Федеральная служба безопасности, Росфинмониторинг или Министерство обороны считают, что здесь есть угроза, то комиссия принимает отрицательное решение. Или принимает решение с условиями, которые делают невозможной реализацию этой угрозы, и тогда Федеральная антимонопольная служба с иностранным инвестором подписывают специальное соглашение, которое является неотъемлемой частью решения Правительственной комиссии, и мы контролируем, как это соглашение соблюдается в течение всего срока его действия.

 

Справка:

За 11 лет действия Закона № 57 «О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства» в ФАС России по состоянию на конец ноября 2019 года поступило 615 ходатайств, из которых:

• 282 рассмотрено Правительственной комиссией

• 259 имеют положительные решения (81 с возложением обязательств)

• по 23 принято решение об отказе в предварительном согласовании ввиду наличия угроз обороне страны и безопасности государства

• 262 не требовали предварительного согласования и возвращены заявителям

• 63 отозваны заявителями (отказ от намерения совершить сделки)

• 8 находятся в процессе рассмотрения

 

По расчетам ФАС России, величина суммарных инвестиций в активы российских компаний-стратегов (стоимость приобретаемых акций и объем вложений в развитие производства в соответствии с бизнес-планом) за 11 лет составила около 93,28 млрд долларов США, в том числе за 2019 год – 3,28 млрд долларов США.

 

Процесс подготовки и принятия решений по сделкам отлажен как часы. И у нас, и в работе с нашими партнерами, я имею в виду прежде всего ведомства силового блока, и в Министерстве экономического развития и торговли. Правительственная комиссия работает очень аккуратно и четко.

 

 

А.Ц.: Вы задали очень важный вопрос. Ответ на него простой, но он заставляет задуматься – ни с какими. Это задача, которая относится не только к сфере экономических интересов, но и к сфере государственного суверенитета и безопасности страны. Поэтому в большинстве случаев мы ее решаем в одиночку. Специальных документов, которые позволяют нам обмениваться информацией или еще что-то делать в этой сфере совместно, у нас нет ни с одной страной мира.

 

 

А.Ц.: Что касается нашего сотрудничества в рамках Закона № 57 «О порядке осуществления иностранных инвестиций» – нет. Что касается применения Закона о конкуренции, конечно, да. То есть в первом случае это вопросы национальной безопасности, их мы не обязаны обсуждать с представителями других, даже самых дружественных нам, стран. Что касается вопросов экономической кооперации, вопросов совместных действий против нарушителей правил конкуренции, здесь, безусловно, у нас широчайшее поле для сотрудничества. И мы его активно развиваем.

 

Я уверен, что здесь можно сделать первый шаг. И по крайней мере со странами ЕАЭС, то есть с нашими ближайшими партнерами, мы можем посмотреть, есть ли такая правовая возможность и есть ли необходимость в кооперации применять закон о контроле иностранных инвестиций. Я думаю, что такая необходимость есть. По крайней мере, когда мы говорим о сделках, где иностранными инвесторами выступают третьи страны. То есть не мы друг с другом заключаем соглашения, а приходят крупные компании, которые скупают активы и у нас, и в Казахстане, и в Армении. Есть же такая задача – посмотреть, зачем они это делают, не приведет ли это к каким-то негативным последствиям для нашей совместной экономической жизни в рамках единого экономического пространства. Так что тема интересная, я думаю, что мы в следующем году начнем ею заниматься.

 

 

А.Ц.: Закону исполнилось уже 11 лет. Мы, конечно, вносим в него изменения, причем сразу «пакетами». Было несколько пакетных решений, которые не изменяют структуру закона в целом, но направлены на совершенствование процедур и на то, чтобы либерализовать экономический режим.

 

И хочется отметить, что, несмотря на то что мы живем сейчас не в очень простых глобальных политических и экономических условиях, не было ни одной попытки использовать Закон № 57 как некую ответную меру и ужесточить режим привлечения иностранных инвестиций. Он в целом остался таким же, как был.

 

Санкции за нарушения остались такими же, как были раньше, причем для этого закона были придуманы, на мой взгляд, очень интересные механизмы. Иностранные инвестиции для нарушителя превращаются в, что называется, «чемодан без ручки». Если ты осуществил инвестиции, не соблюдая правила, установленные российским законом, или нарушил соглашение, которое ты заключил с ФАС России, суд по нашему иску лишает тебя права голоса на общем собрании акционеров. То есть у тебя есть актив, ты можешь получать дивиденды, но ты не можешь им управлять. Управлять тогда будут миноритарные акционеры. И эта норма работает. Уже есть судебные прецеденты, когда мы применяли эту норму закона и лишали незаконно вступивших во владения активами лиц права принимать решения. Ну, а следующая мера, которая предусмотрена законом, – это реституция, то есть возврат актива тому, у кого он был раньше, если ты его приобрел незаконно. И эта мера тоже применяется на практике.

 

Если мы говорим о пакетных изменениях, то они были направлены, как правило, на либерализацию законодательства. То есть список видов деятельности уточняется, он некоторым образом сократился, мы исключили из перечня случаев, которые нужно выносить на Правительственную комиссию, например, международные финансовые организации, в которых участвует Российская Федерация. Мы увеличили долю иностранного инвестора, при которой нужно идти в Правительственную комиссию, по отношению к недропользованию. Раньше, если ты покупал даже 10% акций, например, нефтяной компании, сделку рассматривала Правительственная комиссия. Сейчас эта доля составляет 25% и даже 50% по другим видам деятельности. Это улучшает инвестиционный климат.

 

Правила усовершенствуются. Они прозрачны, они понятны. Мы вместе с Ассоциацией антимонопольных экспертов в 2018 году написали комментарий к закону об иностранных инвестициях, так что сейчас любой юрист может их посмотреть и принять участие в этом процессе.

 

 

А.Ц.: Наш руководитель Игорь Юрьевич Артемьев считает, что эта сделка должна войти в учебники по конкурентному праву. Действительно, на ее примере был получен целый пласт нового и хорошего опыта.

 

Для начала нужно немного пояснить. Немецкая компания Bayer покупала американскую компанию Monsanto. Bayer – многопрофильная компания. Вы знаете прекрасно, что у них есть химический бизнес, есть лекарственный бизнес и есть агропромышленный бизнес. Агробизнес в последние годы оказался самым быстрорастущим направлением деятельности этого транснационального гиганта. Он приносит сейчас почти половину доходов. За счет чего? За счет внедрения новейших технологий и агротехнических решений. Компания Monsanto так же точно позиционирует себя на американском рынке, являясь одной из самых крупных компаний в своей сфере.

 

Особенность заключается в том, что сейчас сельскохозяйственный рынок развивается очень специфическим образом. Это совсем не то, что ты землю вскопал, семена туда бросил, собрал урожай и отдыхаешь. Современный агрорынок – это так называемые пакетные решения в области высоких технологий, когда ты получаешь не просто семена, а ты получаешь семена, средства защиты растений, во многих случаях технику, с помощью которой ты должен свое поле обрабатывать. А самое главное – ты получаешь технологические карты.

 

 

А.Ц.: Да. То есть полную инструкцию – когда ты должен посадить, при какой температуре, влажности почвы, высоте солнца. Все это даст тебе наибольший результат. Более того – современная генетика и селекция додумались до того, чтобы делать невоспроизводимые семена. То есть, если ты соберешь урожай и попытаешься снова его посеять, то у тебя ничего не вырастет, они не плодоносят. Для чего это делается? Для того чтобы «подвязать» фермера на крючок. Для того чтобы он пришел на следующий год и снова этот пакет решений купил.

На самом деле это взаимовыгодный бизнес. Фермеры получают колоссальный прирост урожайности, получают возможность в точности следить за технологическим процессом, потому что у них для этого есть все инструменты. А компании получают огромные прибыли. Цена сделки – покупки компании Monsanto компанией Bayer составляла более 60 млрд долларов США. Это одна из крупнейших сделок, которые состоялись в 2018-2019 году. Это стоимость именно интеллектуальной собственности, того, что сейчас называется big data.

 

Россия в этом плане отстала. Тут надо признаться, что греха таить: Россия нуждается в колоссальном и быстром развитии своего потенциала в области современных методов селекции. Рынок захватывают транснациональные компании, и зависимость России от иностранного селекционного и генетического материала достигла таких масштабов, что Президент Российской Федерации дал соответствующие поручения по сокращению такой зависимости с помощью развития конкуренции внутри страны. И именно на это была направлена наша работа по согласованию данной сделки.

 

Bayer обязан был подать документы в антимонопольное ведомство и получить его согласие. Причем не только в России, но более чем в 30 юрисдикциях по всеми миру. Мы, пользуясь этим случаем, установили очень плодотворные контакты с нашими коллегами по странам БРИКС. А БРИКС – это половина мирового потребления, почти 50% потребителей той продукции, которую Bayer и Monsanto предлагают на рынке. И совместными усилиями нам удалось сделать так, чтобы при согласовании сделки компания Bayer поделилась с нами результатами своих многолетних генетических испытаний. Это определенные генетические линии, гермоплазма (семена), молекулярные методы селекции и т.д.

 

Для того чтобы контролировать этот процесс, мы приняли решение о создании так называемого трансфер-агента. Был создан Центр технологического трансфера, который финансируется компанией Bayer, он независимый, организован на базе Высшей школы экономики. И все те предписания, которые возложены на компанию решением ФАС России, находятся под постоянным контролем.

 

Сейчас уже прошли конкурсные процедуры по отбору российских компаний, которые становятся получателями гермоплазмы. Заканчивается сбор заявок на проведение такого же отбора по научным организациям, которые будут получать молекулярные средства селекции, с ними работать. Компания Bayer финансирует в соответствии с предписанием ФАС создание научно-учебного центра в России, где будут обучаться наши специалисты, проводиться исследования в такой быстрорастущей и очень важной для российской экономики и национальной безопасности области, как современные технологии АПК.

 

По сути, мы работали над этой сделкой почти 3 года. И мне кажется, что мы добились тех результатов, которые были реально достижимы. Совместными усилиями мы получили отдачу, получили возможность для российских агропромышленных компаний развиваться.

 

 

А.Ц.: Проект готов. Вплоть до описания того оборудования, которое в этот центр должно быть поставлено. Сейчас задача заключается в том, чтобы все юридические процедуры были завершены, и тогда начнутся физические работы по строительству этого центра. Это планируется на ближайшее время.

 

 

А.Ц.: Беларусь – наш ближайший сосед, и мы очень тесно и хорошо дружим почти 30 лет. Никогда не было никаких противоречий между нами в сфере применения антимонопольного законодательства, развития малого бизнеса и т.д. То есть профессионально мы говорим на одном языке.

 

У нас есть по крайней мере три формата сотрудничества: Союзное государство, Евразийский экономический союз и СНГ. И Россия, и Беларусь являются членами этих объединений, и в сферу их деятельности вопросы конкуренции входят. Например, в ЕАЭС этому посвящена целая глава Договора о союзе. Мы на двусторонней основе недавно заключили межправительственное соглашение о развитии конкуренции. Зачем оно нам необходимо? Чтобы еще теснее дружить. Особенность этого соглашения состоит в том, что это так называемое соглашение нового типа. Оно позволяет не только ездить друг к другу в гости, обмениваться информацией, но и на легальной основе заниматься сотрудничеством в области правоприменения. То есть проводить совместные расследования, поручать друг другу расследования на своем рынке, совместно заниматься делами о нарушении законодательства и принимать решения и т.д. Это следующий шаг.

 

Это очень важная история, учитывая тот масштаб экономических и научно-технических связей, которые есть между нашими странами. Во исполнение этого соглашения мы создали совместные институты, например, совместный экспертный совет. Мы обсуждаем наиболее важные вопросы, которые касаются экспертного сотрудничества на общих социально значимых рынках. Это фармацевтика, это цифровые технологии, сырьевые рынки, рынок продовольствия. То, что каждого из нас каждый день интересует и каждого из нас касается.

 

Я хочу подчеркнуть, что такая интенсификация наших связей стала возможна только после того, как в Беларуси прошли очень серьезные институциональные преобразования и было усовершенствовано законодательство о конкуренции. У них появилось новое Министерство антимонопольного регулирования и торговли – МАРТ. Большая часть персонала МАРТа прошла обучение в ФАС, мы организовывали специально для них курсы в Учебно-методическом центре ФАС России в Казани, ездили с лекциями, приглашаем их в Москву на стажировки. Мы говорим на одном языке, между руководителями сложились тесные профессиональные и человеческие взаимоотношения. Это очень помогает нам работать.

 

Перспективы здесь огромные. Вы знаете, что сейчас идет интенсификация работы в рамках Союзного государства. Был период, когда о его существовании почти забыли, но сейчас мы прекрасно понимаем, что укрепление двустороннего сотрудничества необходимо. Мы в нашей профессиональной сфере к этому совершенно готовы. Мы уже все сделали для того, чтобы нам было легко и комфортно дружить. У нас похожие законодательства, у нас есть договоры самого высокого уровня, и мы с белорусами очень ценим друг друга. То есть это еще один шаг вперед в рамках экономического партнерства.

 

 

А.Ц.: На самом деле ведь все, что делается в рамках приоритетных национальных проектов и государственных программ, делается на земле и на местах. Это не кабинетная работа.

 

Что такое любая деятельность по созданию детского сада, или физкультурно-оздоровительного комплекса, или больницы или логистического центра? Она начинается с Федеральной антимонопольной службы, продолжается и завершается в ФАС. Использование бюджетных денег для строительства объектов капитального строительства – это торги. Кто контролирует проведение прозрачных и честных торгов? Федеральная антимонопольная служба. Выделение земельного участка – это опять ФАС. Это хождение по инстанциям для того, чтобы согласовать всю необходимую строительную и проектную документацию, и здесь мы тоже задействованы. Любой участник процесса проектирования и строительства может пожаловаться нам на недобросовестных чиновников, которые затягивают установленные сроки согласования документов и т.д. И мы обязаны буквально в течение пяти дней принять по ним решение.

 

Дальше, когда объект построен, его надо подключить к сетям. Недискриминационный доступ к ресурсам: воде, электричеству, газу – это наши полномочия. Для того чтобы газ, вода и электричество по сетям пошли, необходимо установить тариф, и это опять либо наши полномочия, либо полномочия субъекта федерации, его органов тарифного регулирования, но под нашим контролем. И если кто-то жалуется на регуляторы в субъекте, они жалуются нам, и мы решаем эти споры. Вот в таких условиях у нас и реализуются сейчас национальные проекты. Мы на это обращаем особое внимание.

 

Все, что связано с национальными проектами, – это колоссальные расходы бюджетных денег, это репутационные риски для тех, кто не может эти средства правильно освоить и проконтролировать, так, чтобы они были целевым образом использованы. В этом как раз заключается наша задача. Мы работаем в соответствии с двумя Указами Президента – от 21 декабря 2017 года, которым утвержден Национальный план развития конкуренции, и от 7 мая 2018 года, который определил стратегические цели и задачи развития экономики на ближайшие несколько лет. Эти решения Президента Российской Федерации направлены на одну и ту же цель. Методы есть, они понятны, а мы контролируем правильность принятия решений сразу по нескольким федеральным законам.

 

 

А.Ц.: На самом деле здесь очень простой и очень сложный ответ одновременно. Во-первых, я хотел бы сказать, что сегодня все говорят о «цифре». Что «цифра» меняет наш мир, что происходит Четвертая промышленная революция, что скоро еду на 3D-принтерах будут печатать … Отчасти это правда. Что касается нашей профессиональной деятельности, то «цифра» делает нашу работу, с одной стороны, более сложной, а с другой, более интересной. Современные нарушители правил конкуренции – это уже не те люди, которые сидят где-нибудь в бане или в ресторане и сговариваются, как им рынок поделить или цены установить на каком-то завышенном уровне. Это роботы. Во многих случаях, например, когда речь идет о государственных закупках, есть специальные алгоритмы, которые накручивают цену вверх или наоборот спускают ее вниз. Это процессы экономических коммуникаций, которые проходят со скоростью света. Уже не со скоростью звука, как было по телефону, а со скоростью света. И мы должны успевать за ними. Поэтому сейчас ФАС придумывает интересные варианты. Например, наши специалисты разработали алгоритмы и программы, которые позволяют более четко отслеживать нарушителей антимонопольного законодательства и законодательства о госзакупках, когда они «мухлюют» с торгами. Например, с одного ip-адреса одинаковые заявки подают и т.д. Мы все это можем отследить.

 

Вторая история – это то, что у нас появляются сейчас огромные массивы информации. В течение нескольких лет мы, например, совершенствуя законодательство, перевели закупки в электронную форму. И теперь у нас есть данные о ценах на любой вид гражданской и военной продукции, закупленной государством, в любую секунду. Мы можем строить динамические ряды, смотреть отклонения. Мы можем видеть, в каком субъекте Российской Федерации «разбазаривают» государственные деньги, завышая цены контрактов. Без такого объема агрегированной информации было бы трудно управлять этим процессом. Сейчас все возможности для этого есть. И на самом деле процесс цифровизации аналитической работы – он идет и в бизнесе, и в государственном аппарате, и это очень важно.

 

Третья история, о которой я хотел бы сказать, – это изменения в экономике, движение в сторону экономики услуг. Например, фирмы, которые раньше были поставщиками электрической энергии, сейчас не поставляют электроэнергию как товар – они предлагают умные решения. Они предлагают правильную конфигурацию электрических и тепловых приборов в твоем доме в зависимости от того, какой у тебя архитектурный проект, с целью экономии электроэнергии. То есть они становятся сами заинтересованы в том, чтобы продавать меньше электроэнергии, потому что другие сопутствующие товары и услуги стоят гораздо больше. Умное решение стоит гораздо больше, чем просто товар. То же самое мы имеем в сельском хозяйстве, мы уже говорили о бизнес-трансформации в АПК.

 

Если вы посмотрите на крупнейшие компании мира – они все цифровые. Они основаны не на поставке каких-то продуктов, как гиганты прошлого века. Тогда все первые места занимали нефтяные компании. Потом на смену нефтяным компаниям пришли банки. Сейчас это те, кто работают исключительно с «цифрой», с данными. Вся первая пятерка – это именно цифровые компании, там не осталось ни одного индустриального гиганта. Они все сервисные, они все основаны на правах интеллектуальной собственности. Они продают программы, они продают контент. Если взять тот же Facebook, он сам ничего не производит Он позволяет людям общаться друг с другом, и это приносит миллиарды. Вот так устроена новая экономика, и это как раз ответ – короткий – на тот вопрос, который вы мне задаете.

 

 

А.Ц.: Прежде всего я хочу сказать про сам этот Национальный план. Сейчас действует Национальный план развития конкуренции, утвержденный указом Президента, и он рассчитан до 2020 года. Буквально несколько месяцев назад на заседании Правительства Игорь Юрьевич Артемьев представлял ежегодный Доклад о конкуренции. И по итогам этого заседания Председатель Правительства дал поручение нам и другим органам власти подготовить проект Национального плана развития конкуренции на 2021-2025 годы.

 

О чем это говорит? О том, что это не разовое мероприятие, это теперь постоянная политика, это одно из ключевых направлений и факторов экономического роста. Мы очень рады такому решению, и работа над новым Национальным планом развития конкуренции уже идет.

 

Особенность нового Национального плана состоит в том, что он должен ответить на те вызовы цифровой трансформации, которые мы с вами только что обсуждали. Новым способам монополизации рынков должны быть противопоставлены новые методы анализа, новые практики регулирования. Для этого ФАС России уже разработан целый пакет законопроектов.

 

Что касается контроля его реализации – я думаю, что останется примерно такая же схема, как сейчас. То есть Президент поручил ФАС контролировать исполнение Национального плана. Есть, скажем так, региональные аспекты развития конкуренции. Они станут на следующем этапе стратегического планирования частью нашего документа. Мы поняли, что это необходимо сделать. Ведь вся «живая» работа делается на местах. Из Москвы за всем не углядишь, все не проконтролируешь. В прошлом году Президент проводил отдельное, специальное заседание Государственного совета, посвященное только одному вопросу – развитию конкуренции в субъектах Российской Федерации. И в этой работе велика роль как раз наших территориальных управлений. По сути дела, контрольная работа, взаимодействие с органами власти субъектов, местным предпринимательским сообществом и помощь в реализации тех задач, которые Президентом поставлены – это задача наших территориальных управлений. И там, где мы не говорили с местными органами власти на одном языке, теперь стали говорить, и скорее всего, эта практика такой и останется.

 

Интервью: Роман Антонович