ФАС в СМИ: "Как сговорились". Интервью начальника Управления по борьбе с картелями ФАС России А.Тенишева

Андрей Тенишев: Антиконкурентные соглашения соседствуют с криминалом. Механизм хищения – картель, сговор на торгах

 

По России прокатилась череда дел по сговорам на торгах, в которых замешаны региональные министры здравоохранения. В числе ответчиков по одному из дел оказался и Минздрав РФ. Я попросила начальника Управления по борьбе с картелями Федеральной антимонопольной службы Андрея Тенишева рассказать, что происходит.

 

 

– Мы занимаемся картелями на протяжение десяти лет. С 2015 года пристально следим за закупками лекарственных средств, изделий медицинского назначения, а также медицинской техники. У нас на сайте есть специальная карта Российской Федерации – на ней отмечены регионы, где были возбуждены дела по картелям в сфере здравоохранения. Постепенно эта карта закрашивается бурым цветом.

 

 

– Сейчас остались лишь Крым и Севастополь – два субъекта федерации, где пока у нас нет дел о картельных соглашениях в сфере фармацевтики.

 

 

– Дел в отношении картелей стало определенно больше. Стало ли больше картелей? Это вопрос. Сейчас мы начали научное исследование: ученые попытаются оценить, сколько картелей существует в России и сколько мы выявляем. Латентность преступности – извечная проблема. В Институте государства и права РАН проводились исследования выявления правонарушений коррупционного характера. По их оценкам, выявляется только один процент случаев коррупции. В отношении картелей таких исследований мы пока не знаем. Так что, возможно, наше исследование будет первым. Почему стало больше дел по картелям? Первое – общие процессы картелизации экономики, стремление получить доступ к деньгам госзаказа. Второе – перевод закупок на электронные торговые площадки, где нам все видно, как на ладони. Это позволяет вытащить на свет то, что раньше было скрыто.

 

 

– В течение последних лет строительство дорог и фармацевтика поочередно выходят на первое место по картельным соглашениям. Вы правы, есть фактор, влияющий на количество дел о картелях в медицине. Закупки в здравоохранении – болезненная тема. Ей уделяют пристальное внимание журналисты, движение Общероссийского народного фронта «За честные закупки». Однажды активисты сообщили нам, что картель поставляет в больницы контрафакт – просроченные лекарства, которые производитель никогда не продавал. Представители бизнеса тоже поняли, что можно пожаловаться в ФАС, и будет эффект в виде равного доступа на торги.

 

 

– Первые крупные расследования по сговорам на торгах мы провели еще в 2010-2011 годах. Я думаю, для компаний это стало уроком. Из крупных компаний, например, один из фармацевтических дистрибьюторов, «СИА Интернейшнл», был замешан в целой серии картельных соглашений. Но в последнее время мы не имеем к ним претензий. В 2016 году было дело, где фигурировали 700 аукционов с участием компании «Интермедсервис». В Самаре было крупное дело с участием «Фарм СКД» и «Новофарм». Итоговый штраф составил 90 миллионов рублей – 85 присудили одной компании и 5 другой. Также мы рассмотрели дело об участии компании «Р-Фарм» в ценовом сговоре в Хакасии. Сейчас возбуждено еще три дела, где «Р-Фарм» является ответчиком. В одном из них также фигурирует Минздрав РФ.

 

 

– Я читал об этом в прессе. К нам не поступали жалобы по этим фактам. Если будут конкретные обращения, будем заниматься.

 

 

– Предположим, заказчик честный, рассчитал начальную максимальную цену и объявил торги. Практика показывает, что при нормальной конкуренции цена снижается на 20-25 процентов. Там, где есть картель, снижение цены совсем другое, обычно не более 0,5 процента. Эти 20 процентов стоимости контракта, которые можно было сэкономить, у нас с вами практически вынули из кармана. Вторая история. Компании договорились между собой не снижать цену. Но поставщиков аспирина, например, в Москве много. Если придут другие участники торгов, то они снизят цену. Грош цена всем договоренностям. Тогда компании приходят к заказчику: «Уважаемый, ты напиши, что аспирин фиолетовый должен быть. У нас фиолетовый, а у всех остальных розовый. И всех остальных ты отклоняй. Мол, не тот у аспирина цвет». В результате компании, у которых аспирин розовый, на торги не приходят, и, как следствие, цена не снижается. Вот они, 20 процентов, которыми потом можно делиться. Договоренности с заказчиком могут быть и хуже. Например, пусть таблетка аспирина стоит 1000 рублей. Чтобы не набежала очередь желающих продавать аспирин по такой цене, нужно их отклонить под разными предлогами. А деньги потом разделить.

 

В том же деле о ценовом сговоре в Хакасии в материалах дела есть записи переговоров о том, что компании – участники закупок на поставку лекарственных препаратов и медицинских изделий, должны «откатывать» до 10 процентов. Бывший глава администрации губернатора уже осужден за взятки. Где взять эти 10 процентов? Мы рассмотрели дело о нарушении антимонопольного законодательства и выявили, что на аукционах было до 70 процентов завышения начальной максимальной цены. То есть, сначала завысили начальную максимальную цену контракта, а потом ее не снизили. Вот вам и деньги на «откаты». Сейчас в Дагестане бывший министр здравоохранения привлекается к уголовной ответственности. Мы рассмотрели дело о картеле и сговоре с государственными заказчиками. В Самарской области уголовное дело в отношении замминистра здравоохранения и участников картеля находится в суде. Суть этого дела такова: две компании договорились – я выигрываю, ты мне уступаешь. Я плачу тебе за это 100 миллионов. Представьте, какой лот стоял на кону. Потом они пришли к местному замминистра здравоохранения и договорились с ним. Куш-то большой, гарантии со стороны заказчика нужны. На Камчатке привлекается к ответственности министр здравоохранения. В данном случае на деньги из бюджета Минздрава покупали здание. В Новосибирске был рассмотрен большой картель на поставку медикаментов, сейчас на его основе расследуется уголовное дело. Я говорю сейчас только о тех случаях, где речь идет не просто о нарушении антимонопольного законодательства, а об уголовных преступлениях. Картель в виде сговора на торгах может быть и механизмом хищения бюджетных средств. К сожалению, антиконкурентные соглашения соседствуют с криминалом, между ними есть взаимосвязь.

 

 

– С 2015 года мы пишем письма в Минздрав о безобразиях с закупками медикаментов, которые творятся по всей стране. Приводим статистику. В ответ тишина. Более того, теперь уже и сам Минздрав в числе ответчиков по одному из наших дел. Вот вам и ответ на все вопросы. Сейчас одна из наших законодательных инициатив – внедрение комплаенса, внутренних правил контроля за соответствием деятельности законам. И в органы власти комплаенс должен внедряться в обязательном порядке, в том числе, он должен существовать у государственных заказчиков. Тогда те самые меры профилактики, о которых вы говорите, в какой-то мере будут реализовываться. Конечно, это на панацея – автомобиль не поедет только потому, что его освятили. Но нужен механизм, который бы сокращал риски возможных нарушений со стороны заказчиков.

 

 

– Обязательно! Многие даже не знают о существующих рисках и антимонопольных запретах. Руководитель компании думает: если мы допустим нарушения на госзакупках, что будет за это? Есть федеральный закон «О контрактной системе», где максимальный штраф составляет 50 тысяч рублей…

 

 

– Но мы говорим: нет, дружище, существует закон «О защите конкуренции». Он предусматривает штраф до 50 процентов от начальной максимальной цены контракта для каждого участника картеля. Каждого, независимо от того, выиграл он или не выиграл. Если картельщиков трое и больше, то штраф может превысить цену государственного контракта. А еще есть риск наступления уголовной ответственности. Вот про это многие не знают. Ни чиновники, ни сами компании. Комплаенс, в первую очередь. нужен для того, чтобы довести до сознания органов власти и хозяйствующих субъектов реальность таких рисков.

 

 

– Конечно, нет. Это должна быть осознанная корпоративная политика компании – не заключать картелей, не сговариваться на торгах.

 

 

– Мы не можем вместо Минздрава писать инструкции, как организовывать закупки. Для этого должны быть соответствующие механизмы. Если не будет этих процедур, каждый раз будут возникать схожие проблемы.

 

 

– Как правило, иностранные компании сами на торги не выходят. Они поставляют товар российским дистрибьюторам. Но они могут выступать в качестве координаторов. В ближайшее время будут соответствующие дела о нарушении антимонопольного законодательства – не скажу, в отношении каких компаний. При закупках компьютерной техники мы такого координатора находили. Зарубежные компании распределяют роли между дистрибьюторами – ты торги выигрываешь, ты уступаешь, а ты вообще на торги не идешь. При этом сами они заявок на участие в торгах не подавали, ценовых предложений не делали. И говорят – а к нам какие претензии? Я думаю, вещи подобного рода есть в медицине. Осталось только доказать. Доказывать, конечно, сложно: никто не афиширует эту деятельность. Картель – тайное соглашение. Попробуйте доказать, что где-то в кафе через дорогу сидят два товарища и договариваются. Когда-то давно, я помню, коллега показал мне глянцевый журнал. На первой странице было интервью с президентом одной ассоциации, где он говорил, что цель работы ассоциации – ограничить конкуренцию на рынке. Сейчас уже начали понимать, что за такие слова или действия последует наказание. Раньше мы находили соглашения с подписями, с печатями: мы рынок разделим, весь мир завоюем … Сейчас, пожалуй, можно зафиксировать только следы картеля в виртуальном пространстве.

 

 

– Тут важно не перейти грань и не начать наказывать за ценовые совпадения. Тогда пострадает добросовестный бизнес. Мы бы не хотели, чтобы нас воспринимали как административный пресс. Стараемся, чтобы такого не было – вы не представляете, какую огромную работу проделывают наши сотрудники, изучая сотни и тысячи аукционов.

 

 

– Используем. Мы сейчас разрабатываем проект, который условно для себя назвали «большой цифровой кот». Если завелись мыши, кот за ними охотится. Что такое, по сути, электронные торговые площадки, биржи? Набор больших данных, который поддается анализу. Мы начали использовать компьютерные программы, в ближайшее время запустим этого кота. Против нас используют компьютерные технологии. Значит, мы ответим тем же.

 

 

– Одно из первых дел по аукционным роботам у нас было как раз в сфере фармзакупок. Этот небольшой картель – всего сотни миллионов рублей заработали его участники – использовал для достижения своих договоренностей аукционных роботов. Надо понимать, что высокие технологии как скальпель: можно сделать операцию во благо пациенту, а можно перерезать горло. Аукционные роботы – компьютерные программы, которые изначально создаются для вполне благих целей. Предположим, вы хотите участвовать в госзакупках. Можно самому сидеть у компьютера, а можно запустить аукционного робота. Вы в Москве ночью спите, а робот в это время во Владивостоке участвует в аукционе. Но представьте, что у нас картель. Аукционные роботы взаимодействуют и не снижают цену. Существуют компьютерные программы, которые вообще не имеют полезного функционала. Если провести аналогию с оружием, это уже не скальпель, а пистолет. Есть компьютерные программы, которые могут вредить конкурентам. Вы подали заявку на торги, в это время заходит вирус, и ваша заявка пропала. Необходимо вводить отдельные запреты на использование программ подобного рода.

 

 

– Недавно мы создали отдел цифровых расследований. Наши оппоненты питали заблуждение – раз используется робот, у человека руки чистые. Но оказалось, что аукционные работы оставляют много следов. В чем-то их даже проще искать.